ТЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЙ



Мир вокруг России: 2017


Проблема управляемости и роль государства


Российско-американские отношения


Европейский союз и российско-европейские отношения


Мировая энергетика


Китай и страны Азии


Ближний Восток и исламский мир



ССЫЛКИ






Главная / Публикации



14.10.2008 13.10

Структурная стабильность Евразии

 

 

 

Русский журнал. Рабочие тетради. Осень 2008

Уже же сейчас ясно, что, применив в августе 2008 года воен­ную силу против Грузии — ближайшего союзника США на постсоветском пространстве, — Россия четко обозначила то, что является не просто страной, а державой, субъектом меж­дународных отношений. Государством, для которого вопросы текущей экономической выгоды являются безусловно второстепенными по сравнению с выживанием в условиях добровольной или навязанной конкуренции. Тем самым блестяще доказав правоту характеристики, которую дал по­ведению государств классик неореалистического подхода к анализу мироустройства Джон Маршаймер:

«Государства действуют как в международном политическом, так и в международном экономическом окружении, и первое, безусловно, доминирует над вто­рым, как только они вступают в конфликт. Выжива­ние в анархической системе мира является величайшей целью, которую может иметь государство»1.

Стало быть, сущность мировой политики не ме­няется и борьба держав за увеличение собственного могу­щества есть процесс непрерывный. А идеологическое про­тивостояние и блоковая система 1948-1991 годов были скорее инструментами искусственного сдерживания аг­рессивных устремлений государств. После их исчезнове­ния мир начал возвращаться к более «нормальному» для себя состоянию не ограниченной правилами и нормами конкуренции.

В этом смысле применение Россией силы против Грузии означало то, что развернувшееся в последнее десятилетие соревнование держав к деле наращивания своих воз­можностей достигло в одном из регионов своей высшей точ­ки — вооруженного противостояния. Реальная многополяр­ность, воцарившаяся в международных отношениях на ру­беже веков, не могла привести к другим результатам. Опре­деляющей характеристикой мира первой четверти XXI века является глобальный беспорядок или анархия, с разной сте­пенью интенсивности сталкивающая «бильярдные шары» национальных интересов. Стоит ли удивляться тому, что на определенном этапе такие столкновения начали высекать искры?

Практическим проявлением этого процесса явля­ется деградация двух элементов мироустройства, каждый из которых исключительно дорог как России, так и Европе: ме­ждународных институтов и универсальных правил, регули­рующих поведение государств. В этой связи показательным является полный провал ООН и ОБСЕ — претендующих на универсальность международных институтов — в урегулиро­вании возникшего вооруженного конфликта. Как и явный успех чисто двустороннего российско-французского форма­та, подкрепленного затем со стороны Европейского союза.

В конечном итоге институты и нормы, сосланные накануне и в ходе «классической» холодной войны, долж­ны будут или подвергнуться масштабной реформе, или ус­тупить свое место новым, отражающим структуру между­народных отношений в эпоху многополярности. Опорами такой структуры могли бы стать в будущем США, Китай и союз России и Европы. Новая биполярность — США и Ки­тай — России и Европе невыгодна, так как оставит их в по­ложении не субъекта, а поля соперничества между гиганта­ми. Только так, на основе более-менее равных по своим со­относительная структурная стабильность мира. При усло­вии, что все эти три игрока окажутся в должной степени ответственными.

Первопричиной нынешнего конфликта между Россией и существенной частью Запада, как и усиления конфронтационного характера международных отношений в целом, является управленческий вакуум и неготовность государств его заполнить.

Стабилизации многополярного мироустройства все больше препятствуют действия Соединенных Штатов. Единственная пока настоящая сверхдержава не может ис­полнять соответствующие функции и, более того, все больше отходит на позиции безответственного гегемона – много требующего, но мало дающего. Наблюдения подтверждают: даже в отдельных областях экономики США, подконтроль­ные им компании и государства не могут определяющим об­разом влиять на развитие событий в глобальном масштабе.

Связано это с тем, что американское государство, по всей вероятности, сталкивается с теми же вызовами, что и любое другое. Суть этих вызовов состоит в борьбе, которую вынуждены вести современные государства за контроль над возрастающим количеством международных явлений и про­цессов, часто затрагивающих сами основы жизнедеятельно­сти государств. Не меняя качественно правил игры, глобали­зация заставляет государства искать новые инструменты эффективного осуществления своих функций — перераспреде­ления благ и легитимного применения насилия.

Особенно жесткие формы эта борьба принимает в международном контексте. Если на внутренней арене госу­дарство еще может эффективно сотрудничать с бизнесом и гражданским обществом и даже возлагать на них часть обязанностей за перераспределение общественных благ, то в сфере мировой политики его ставка неизмеримо выше — вы­живание. Что ведет в конечном итоге к применению тради­ционных для суверенных государств силовых методов защи­ты и продвижения своих прав и интересов.

Все эти реалии свидетельствуют об одном: перво­причиной нынешнего конфликта между Россией и сущест­венной частью Запада, как и усиления конфронтационного характера международных отношений в целом, является уп­равленческий вакуум и неготовность государств его запол­нить. Этот  вакуум и является самым главным глобальным вызовом, необходимость и стратегическую приоритетность ответа на который подчеркивает Сергей Караганов:

«Миру жизненно необходимо прямо противоположное — осмысление глобальных вызовов и качественно новое со­трудничество в поиске ответа на них»2.

Вместе с тем сотрудничество отнюдь не является единственным инструментом внешней политики, который мировые державы могут использовать в своих усилиях по  заполнению практического вакуума. Как показывает ис­тория, гораздо более распространенным методом всегда была конфронтация и борьба. Особенно в тех случаях, ко­гда наиболее вовлеченное в мировые дела государство — Соединенные Штаты — находится в состоянии перехода от либеральной мессианской псевдоимперии к классической мировой державе, действующей на основе своих эгоистиче­ских интересов.

В течение последних лет американские элиты бы­ли серьезно озабочены проблемой неуправляемости мира. Выбор, как можно судить по внешней политике США, пока делается в пользу силового варианта оформления нового ба­ланса сил. Что предполагает вызов потенциальных конку­рентов на противостояние и постановку их перед дилемма­ми, где на кону стоит вопрос выживания в качестве самосто­ятельных субъектов международных отношений. Столкнув­шись с таким вызовом в вопросах о размещении в Европе элементов системы противоракетной обороны США, пер­спективах вступления Украины в НАТО и, наконец, с воору­женным нападением на своих союзников в Абхазии м Юж­ной Осетии, Россия вызов приняла.

Как показывают официальные заявления, этот  шаг был сделан без психологической готовности к класси­ческому силовому противостоянию. Россия стремилась компенсировать свою неготовность за счет более тонкой, нежели американская, внешнеполитической игры. Ставка России велика:

«Важнейшая цель игры, которую нам навязывают сознательно или бессознательно, — сорвать модернизацию России, поскольку выяснилось, чти этот процесс ведет не к созданию вассала, а к возрождению конку­рента. Новая конфронтация усилит позиции против­ников демократии и модернизации, мракобесов и даже коррупционеров»3.

Нет уверенности в том, что России удастся удер­жаться на модернизационном пути развития, частью которо­го на определенном этапе должны стать демократизация и создание соответствующей требованиям XXI века структуры отношений государство — бизнес — гражданское общество. Откат на позиции политической автаркии, ведущей борьбу вовне и неэффективно контролирующей все внутри, как признают многие специалисты, очень вероятен. А с ним и поражение в глобальном соревновании держав и неизбежная утрата суверенитета.

Не менее серьезная дилемма стоит сейчас перед Европой. Сущность выбора, который должны сделать евро­пейские политики, была обозначена блистательным Раймоном Ароном еще в 1981 году:

«Западная Европа, на мой взгляд, <…> зависит от большого числа сил, не подконтрольных ей. Поэтому она вы­нуждена — чтобы не терять уверенность в себе — держать слишком большое число пари. Но ведь все­гда опасно держать слишком большое число пари» 4.

Сказано это было, напомним, на фоне нарастающе­го с середины 1970-х годов сотрудничества России и Западной Европы в области энергетики и одновременно усиления воен­но-стратегической ориентации ведущих европейских госу­дарств на США, вплоть до размещения на континенте балли­стических ракет средней дальности. Первое «пари» быта обу­словлено объективными потребностями европейской эконо­мики, а второе — страхом перед усилившейся на последнем этапе холодной войны мощью СССР. Однако на этот раз зада­ча выстраивать отношения баланса между Россией и США ос­ложняется уже осознанной европейскими политиками неиз­бежностью выхода Европы на позиции самостоятельного иг­рока. Движение в этом направлении идет уже несколько лет, а его практическими проявлениями стали так называемая Лиссабонская стратегия превращения ЕС в наиболее динамич­ный рынок мира, а также система двусторонних партнерств с растущими центрами силы (Китай и Индия).

К большей самостоятельности подталкивают Ев­ропу и внешние обстоятельства. В течение последних лет большую озабоченность ЕС вызывала возможность поиска Соединенными Штатами альтернативных по отношению к традиционному евроатлантическому партнерству моделей регулирования мировой экономики и политики. На этом фоне усиление стратегических расхождений между США и Европой и приобретение трансатлантическими отношени­ями инерционного характера стали практически необрати­мыми. Конструктивная роль США в вопросах европейской безопасности минимальна.

Со своей стороны государства Европы стремятся использовать в своих интересах фактор сокращения объек­тивных возможностей США и конфронтационный характер их политики в отношении России. Неконструктивная пози­ция, которую занимает Вашингтон в отношении Ирана и постсоветского пространства, предоставляет ЕС и ведущим странам Европы поле для маневра и выхода на мировую аре­ну в качестве единственного объективного посредника. Рав­но как и представление России в качестве одной из сторон конфликта позволяет ЕС закрепиться в роли универсально­го арбитра на постсоветском пространстве.

В определенной степени государства Евросоюза даже заинтересованы в сохранении российско-американской напряженности

Можно предположить, что в определенной степени государства Евросоюза даже заинтересованы в сохранении российско-американской напряженности. Во-первых, «лег­кая» форма холодной войны между США и Россией способ­ствует сохранению за Европой центрального места в мироном политике, но не ставит под удар территорию самих стран ЕС. Во-вторых, продолжение «войны слов» может быть интерес­но Европе в силу того, что она не располагает военно-поли­тическими возможностями, но может проявлять большую дипломатическую активность, перехватывая инициативу и лидерство у сражающихся США и тем самым закрывая навсе­гда историческую главу своего «младшего партнерства». И становясь, после стольких лет стратегической ничтожно­сти, реальным объектом международных отношений.

Не случайно в этой связи, что позиция Великобри­тании и Польши — ближайших союзников США в Европе — пока нацелена на максимальное усиление напряженности в отношениях с Россией. В том случае, если конфронтационная линия, которую проводят данные страны в рамках ЕС, возобладает и Москва перейдет к реальным мерам устраше­ния европейцев, Европа будет вынуждена вернуться на пози­ции «младшего» партнера Соединенных Штатов.

Нельзя забывать и о том, что исторически способ­ность России к полностью самостоятельным силовым дейст­виям на региональной арене воспринимается европейскими странами как угроза, необходимость нейтрализации которой имеет характер безусловного приоритета. В этой связи воен­ный разгром Грузии, являющейся одним из клиентов «един­ственной сверхдержавы», может рассматриваться европей­цами как переход Россией определенной грани, за которой предсказуемость развития военно-стратегической ситуации в Европе снижается до недопустимого уровня.

Данное восприятие способно вернуть Германию и Францию в «коалицию желающих» сражаться за интересы США, покинутую ими в 2002-2003 годах. И оно будет сохра­няться до тех пор, пока Россия и Европа не придут к страте­гическому компромиссу относительно необходимости сов­местной реализации своих интересов.

Как и в случае с модернизационными перспектива­ми России, ставка Европы велика. Нет уверенности в том, что Европе удастся добиться главного для выживания в мире XXI века — обрести собственную субъектность, к чему ее пы­таются вести политики Германии, Италии и Франции. И глав­нейшим препятствием здесь становится хорошо известная нам структурная проблема Европы — серьезные, подчас кар­динальные различия интересов европейских государств.

Внутренние структурные особенности — полити­ческое единство, но достаточно долго слабый суверенитет у России и сильный суверенитет у каждой отдельной страны при отсутствии политического единства у Европы — всегда играли решающую роль в их неспособности формулу устойчивых долгосрочных отношений. Очевидно, что обя­зательными ингредиентами такой формулы являются мак­симальное отражение национальных интересов партнеров и их равная выгода.

В результате на протяжении всей истории своих от­ношений 1991-2008 годов Россия и Европа, олицетворяемая Европейский союзом, вели между собой «игру с нулевой суммой». За эти годы сторонами был накоплен колоссаль­ный по меркам периода классической холодной войны опыт взаимодействия в разных областях экономики, культуры, че­ловеческих связей и, отчасти, даже политики. Однако, не­смотря на это, стратегия собственного усиления за счет огра­ничения прав и возможностей соседей оставалась неизмен­ной. Решающее значение в продолжении «игры с нулевой суммой» имеет отсутствие у России и Европы стратегии и об­шей цели развития политических отношений.

В ряде областей нараставшая на протяжении этих двух десятилетий взаимозависимость даже начала приводить к реальному ухудшению отношений. Историкам еще пред­стоит оценить то, насколько соотносились между собой объ­емы поставок в страны Европы российских энергоресурсов и степень нервозности политических отношений. Но уже сей­час можно предположить, что сложившиеся диспропорции между масштабами экономического и культурного сотрудничества и, с другой стороны, недостаточной развитостью по­литического и экспертного диалога на всех уровнях играют весьма негативную роль.

Однако сейчас на фоне нарастания общей гло­бальной неопределенности, постоянного снижения пред­сказуемости в мировой экономике и политике продолжения политики «рационального выбора» — постоянной борьбы за усиление собственных возможностей за счет партнера — становится все более опасным. Если Россия и Европа позволят себе провал к изолированной автокра­тии в первом случае и провинциальному, хоть и напыщен­ному, сателлиту США — некой «Евроанглии» — во втором, через 30-40 лет никто в мире и не вспомнит о том, что были такие субъекты международных отношений, как Россия и Европа.

В этой связи для России и стран Европейского со­юза переход отношений в новое качество сейчас, в условиях глобальной неопределенности, представляет собой интерес экзистенционального характера и не может быть принесен в жертву текущей политической конъюнктуре. Источником для формирования новой философии отношений должно явиться понимание сторонами того, что только подлинное стратегическое партнерство — союз, базирующийся на об­щих интересах глобального порядка, равноправии и глобаль­ной ответственности, может предотвратить маргинализацию Европы и России в мире, способствовать их ускоренному развитию и устойчивости к вызовам и угрозам будущего.

Ждать, пока Россия и Европа станут едиными в ценностном отношении, а Россия, по мере своей внутренней трансформации, превратится в некий «новый Запад», совер­шенно бессмысленно и, как показывают события, опасно для жизни рядовых граждан. Равно как бессмысленно требо­вать от Европы возвращения к «себе самой» — старой, доб­рой Европе обращу XIX — первой половины XX века. Хотя бы потому, что такая, классическая Европа представляла со­бой наибольшую опасность для окружающего мира. Под­линным фундаментом стратегического союза России и Ев­ропы может стать их культурно-цивилизационная общность, экономическая и социальная взаимодополняемость, а не за­фиксированный совсем недавно свод правил и норм внутри­государственного устройства.

На практике такой стратегический союз возможен только в том случае, если он будет ставить перед собой цель объединения усилий для защиты жизненных интересов России и Европы. На неизбежность определения и сведения воедино именно таких мотивов каждой из сторон как основы для обре­тения ими формулы устойчивых отношений указывает опенка, которую дает международной политике Тьерри де Монбриаль:

«Миром не могут править бестелесные идеи. Устой­чивые стратегии основываются на просчитанных интересах, и только они (интересы) играют ром в том, как работают «фабрики» по производству решений»5.

Россия и Европа, будучи одними из крупнейших производителей и потребителей энергоресурсов, в той или иной степени одинаково страдают от неопределенности со­стояния данного сегмента экономики и неуклонной поли­тизации отношений между основными игроками. Соответ­ственно их главным интересом, реализация которого дос­тойна того, чтобы стать целью стратегического союза, является компенсация управленческого вакуума, существующего в сфере международных энергетических отношений.

Россия и Европа, будучи одними из крупнейших производителей и потребителей энергоресурсов, в той шли иной степени одинаково страдают от неопределенности состояния данного сегмента экономики и неуклонной политизации отношений между игроками

Решающим шагом на этом пути может быть созда­ние такого непривычного, как, собственно, и большинство международно-политических явлений XXI века, объедине­ния, как союз производителя и потребителя. Исполнение ус­ловий такой сделки — прямого двустороннего договора, осно­ванного на закреплении и защите прав существующих собст­венников, — должно быть возложено на регулятора, состоя­щего из представителей всех участвующих сторон, подотчет­ного им, но независимого в своих отношениях с компаниями.

Необходимо отметить, что историческая цен­ность такой сделки может выйти далеко за пределы стаби­лизации двусторонних отношений в области энергетики. Совместное управление важнейшими стратегическими ресурсами, включая распределительную и инновацион­но-технологическую составляющие данного сегмента рынка, потребует от России и Европы максимально об­щего видения важнейших мировых и региональных проблем. Поэтому в международно-политическом плане такой стратегический союз России и Европы должен привести к возникновению структурной стабильности и безопасности на евразийском пространстве и положить коней периоду необходимости и возможности вмешательства внешних сил в дела Европы от Атлантики до Владивостока. Что в конечном итоге способно оказать качественное положительное влияние как на возникновение нового баланса сил в мировом масштабе, необходимого для стабилиза­ции международной среды, так и на поведение других ее важнейших участников.

Драматические события конца лета и ранней осени 2008 года поставили политических лидеров в Москве и европейских столицах перед необходимостью важнейших внеш­неполитических решений и действий, последствия которых могут определить не только состояние их диалога на ближай­шие годы, но и место России и Европы в мире XXI века. Со­держание вопроса очевидно — выбор субъектностью и подчиненным положением. Содержание ответа мы тоже скоро узнаем.

Отрывок из книги «Стратегический союз: Россия и Европа перед вызовами XXI века» (готовится к печати в издательстве «Европа»),

1John J. Mearsheimer. Why We Will Soon Miss The Cold War // The Atlantic Monthly. August 1990. Vol. 266, № 2. P. 35-50.

2 Караганов С. Новая холодная война? Как минимизиро­вать потери от начавшегося противостояния // Россия в глобальной политике, 2008. № 5, сентябрь — октябрь.

3  Там же

 4 Арон Р. Пристрастный зритель. М., 2006. С.369

5 Th. de Montbrial. L'Action et le syst_me du monde. Paris, PUF, 2002 (2nd edition. Collection «Quadrige», 2003).

 

 

 





Постоянный адрес статьи: http://cceis.ru/rus/analitic/84.html

ПУБЛИКАЦИИ



20.01.2009

Перезагрузка-2009

Сегодня состоится инаугурация 44-го президента США


12.01.2009

Россия улыбается и показывает кулаки

На исходе 2008 г. произошел существенный эпизод. НАТО благодаря противодействию ряда ...


15.12.2008

Нужна ли нам НАТО?

На прошедшей неделе состоялась сессия Совета НАТО на уровне министров иностранных дел. На ней обсуждались, в частности, два вопроса, имеющих отношение к российским интересам.


Архив публикаций >>>




РАБОЧИЕ МАТЕРИАЛЫ



20.03.2008

РЕГУЛИРОВАНИЕ КОРПОРАТИВНОГО ЛОББИЗМА В ЕВРОСОЮЗЕ

ХРОНИКИ КОМПРОМИССОВ ПО ПОДДЕРЖАНИЮ ПОЛУПРОЗРАЧНОСТИ


23.07.2007

Развитие науки и высоких технологий в ЕС: ситуация, проблемы и перспективы

Рабочий документ Центра комплексных европейских и международных исследований


Архив публикаций >>>






© 2007 Центр европейских
и международных исследований